МИТРОФАНОВА:      «Неэстетичная старуха

                                   Мои стихи читает глухо.

                                   Вокруг нее кудахчет пресса:

                                   «Какая поэтесса?»

                                   Неэстетичная старуха

                                   Отклоняет к ним глухое ухо

                                   И говорит с улыбкой вялой:

                                   «Я это в юности писала».

И вот еще одно стихотворение, которое я хотела бы вам прочитать.  Я очень, как мне кажется, для себя хорошо читаю стихи, но для других людей, мне кажется, это безобразие.

                                   «Я уже совсем большая,

                                   Мне уже совсем все можно -

                                   Посещать любые фильмы,

                                   Покупать любые вина

                                   И вступать в любые браки,

                                   И влезать в любые драки,

                                   И за все перед народом

                                   Уголовно отвечать.                

                                   Пожалейте меня, люди,

                                   Не управиться с правами.

                                   Пожалейте меня, люди,

                                   Запретите что-нибудь».

Дорогие друзья, это программа «Собрание слов» на «Маяке». Меня зовут Маргарита Михайловна Митрофанова. Михайловна я себя стала называть недавно, перед тем, как узнала, что мне будет 45 через месяц. А передо мной сидит русская поэтесса Вера Павлова.

ПАВЛОВА:   Анатольевна.

МИТРОФАНОВА:   Вера Анатольевна. Вот я хотела спросить…

ПАВЛОВА:   Все-таки мне уже было 45.

МИТРОФАНОВА:  Было, да? Вера Анатольевна Павлова. Друзья, я иногда людей даже делю, кто знает Веру Павлову и кто не знает. И не могу сказать, что плохо отношусь к тем, кто не знает, поэтому очень хотела, чтобы Вера Анатольевна к нам пришла в гости в эфир. И Антон Долин, мой тоже кумир, кумир миллиардов, как я его называю…

ПАВЛОВА:   И мой.

МИТРОФАНОВА:  Посодействовал, да, хороший парень.

ПАВЛОВА:   Ой, хороший, умный.

МИТРОФАНОВА:   И даже вот отбивать у жены нет смысла, потому что они так гармонично друг к другу подходят, на мой взгляд, с Наташкой, эти дети, парни, вообще. Бывает, так что вот даже плохие мысли уходят, когда видишь хороших людей. Ну, это я так, мысли вслух, извините, пожалуйста.

ПАВЛОВА:   Мы так и будем разговаривать.

МИТРОФАНОВА:  Да. Скажите, пожалуйста, в России издано 18 ваших книг, но я заметила, что все равно мы все живем в какой-то параллельной реальности, то есть люди отдельные живут отдельно, и очень редко эти планеты пересекаются. Но вот ваша планета, вдруг в 2004 я на вас наткнулась и хотела бы, чтобы вы пришли к нам на  «Маяк» и почитали, может быть, что-то из своих стихов, потому что ваши стихи очень понятные, очень интересные, на мой взгляд. Вы знаете их наизусть?

ПАВЛОВА:   Да.

МИТРОФАНОВА:  Все прямо помните?

ПАВЛОВА:   Ну, да.

МИТРОФАНОВА:   Потому что поэт это совсем другой человек. Мне кажется, вот мы простые люди, мы другие, даже, если у нас есть дети, семьи. Вы все равно какие-то небожители.

ПАВЛОВА:   Да ладно, не мифологизируйте вы меня, пожалуйста.

МИТРОФАНОВА:  Ну, это женщины, видимо, поэты, потому что, если бы Бродскому такое сказали, он бы, наверное, был бы доволен. Как вообще, если людей хвалят именно, ну, по правде, по-настоящему.

ПАВЛОВА:   Если говорят, что ты не такой, это, в общем-то, не обязательно похвала. Может быть, имеют в виду: ну, и придурок же ты.

МИТРОФАНОВА:  Ну, да, это тоже вещи своими именами. Но, говорят, нельзя критиковать людей, когда они об этом не спрашивают, и вот с возрастом начинаешь понимать, что вот живешь с человеком рядом, а он плохой, пьет, что-то такое делает, ты ему говоришь: «Не надо». А он говорит: «А я тебя не прошу  это делать».

ПАВЛОВА:   Может, о стихах?

МИТРОФАНОВА:  Давайте.

ПАВЛОВА:   Давайте.

МИТРОФАНОВА:  Стихи это вещь, которую в молодости почему-то мало, кто понимает, ну, я по своим наблюдениям. И в школе как-то их не очень любишь. Сначала в садике - «Лето, лето, море света», это все нудно и неприятно. Но в какой-то момент, когда что-то нравится, тогда уже навсегда любовь. А вы начали стихи писать  как раз в юности?

ПАВЛОВА:   В 20 лет и две недели.

МИТРОФАНОВА:  Вы прямо запомнили?

ПАВЛОВА:   Ну, конечно, я знаю, какого числа это случилось.

МИТРОФАНОВА:  А это какое-то было озарение?

ПАВЛОВА:   Ох, я это рассказываю в каждом интервью, уже надоело.

МИТРОФАНОВА:  Черт, ну, у нас же так редко вы были.

ПАВЛОВА:   Но, с другой стороны…

МИТРОФАНОВА:  Вы на канале  «Культура» только бываете.

ПАВЛОВА:   Слово из песни не выкинешь. Я начала писать в роддоме 2 июня 1983 года, родив первого ребенка.

МИТРОФАНОВА:   Девочку.

ПАВЛОВА:   На клочке бумаги в записке домой. Девочку.

МИТРОФАНОВА:  А вот это ощущение того, что «а я стих написала»? Вы же были молодой  и какие-то эмоции, вы же анализируете и вслух говорите, наверное?

ПАВЛОВА:   Ну, эмоция была, я ребеночка родила своего первого и стишочек.

МИТРОФАНОВА:  А, точно, это перебило намного сильнее.

ПАВЛОВА:   Да.

МИТРОФАНОВА:   Понимаю.

ПАВЛОВА:   Да,  это одно скрылось в тени другого и прочно с ним связалось.

МИТРОФАНОВА:  Ну, я просто родила в 37 и даже не понимаю, у меня уже вся жизнь была как-то до и после, потому что, когда ребенок рождается, мне показалось, что жизнь полностью изменилась и не изменилась одновременно.

ПАВЛОВА:   Вот и для меня все изменилось, и я оказалась, сочиняющей стишки, а через 10 лет оказалось, что, видимо, даже и поэтом, поскольку стихи все писались и писались, и уже пришлось смириться с тем, что, ну, я поэт, зовусь я  Цветик.

МИТРОФАНОВА:  Ну, естественно, всем приветик.

Полностью интервью с гостьей слушайте в аудиофайле.